Все с тобою будет: муженьков носочек,
Бабушка-добрушка, маленький сыночек…

...

Горсть монет.

Ты мне оставила случайно на столе.
Я посмотрел- подумал
Это мне?

Иль просто лень их вдруг пересчитать?
Судьба иль бог все это предсказали?

Тебе ведь в магазине не дадут ни хлеб, ни сыр
Без этих жалких двух монет-
Банкиров хитрое изобретенье!

Я посмотрел на эту горсть монет,

Подумал, что моя ведь жизнь вообще-то тоже что-то стоит?

Ужели парочку разобранных монет
Или моей судьбы мое предназначенье?

Я в зеркало смотрел- картошка-лук!

Подумаешь -обычное явленье,
Ты помни,
Что бы ни было, монеты иль рубли
И разная валюта
Что называется-

«Вы получили? Распишитесь!»

Остаьте эту горсть монет себе
Мне все равно!

« А я вам
напишу стихотвренье!»

...

Жизнь с одной тапкой.

Быть может, это также с вами было...

Вдруг потеряли тапочку свою в сортире.

Но как же так?
Ведь вы не знали,
Где вдруг забыли этот элемент-

Простую тапочку в своей квартире.
Все тут виноваты!

Песика трясут

И бабушку допытывают рьяно,
Что было с ней
И чем вкушалась до прихода революций?

- Она ответила
Вам то что ?
С кем, с офицером я была?
Иль красноармейцем?

Вас я родила
Зачем вы мучаете тапкой бесполезной!

Я вас к груди прикладывала часто,
Когда я видела, что ротик ваш
Нуждается в груди моей прелестной.

Меня никто не мог и оскорбить
Ни « Фокеры» , бомбя,

Считая жизнь германскую Нирваной,

Заставили забыть о том,
Что я забыла тапки на диване.

На счастье!
Боги!

Появился пес-

Ему смешны все эти разговоры-

Он посмотрел глазами умными
И вдруг принес
Две пары тапок,

В общем, неуместных!

Все обнялись
И кое-кто заплакал!

Какой же бред?
Мы что с ума сошли?

Но разве так уж мало в мире тапок?

...

Я-пьяница, друзья!
И кто же скажет мне,
Что этим титулом негоже мне гордиться
Я-не подлец, развратник, вор,
Мне суждено лишь пьяницей родиться.
Смотрите,
Ведь когда банкир последний грош
Ворует у старухи,
Я наливаю в рюмку крепкий ром,
От жадности не плачу или скуки.
Когда политик, власти жалкий сын,
До бесконечности вам лжет и надувает,
Сижу и пью я за столом один,
Или друган мне в рюмку подливает.
Когда чиновник с ворохом бумаг
Мечтает об огромной взятке,
Я-за столом мечтаю о мирах
Неведомых,
Играя с миром в прятки.
Когда известности пытается найти
Смешная безголосая певица,
Я посмотрю с иронией
Потом,
Решу:
Мне все же суждено напиться.
Да, бросить пить!
Да, раствориться в зле
И глупости и пошлости отвратной,
Но я то знаю-«истина- в вине!»
Никто меня не убедит в обратном!

...

Сыграй же мне на дудке, чёрный человек!
Хоть я не знаю,
Кто ты и откуда,
Ты мне приятен,
Будто бы верблюда,
Несет к Местам Святым корявое седло.

И музыка лилась, вздымая пыль пустыни,
И ящерицы вылезли из нор,
Как это было
Почему ж я помню?
И позабыть не в силах до сих пор?

Дорога. Встреча.
Мерный ход верблюда.
Горячий ветер и пустыни зной,
Куда исчезли бисерные звуки?
И человек с простецкою дудой?

Однажды ночью черной, беспробудной
Не в этой жизни,
На закате дня.
Я снова встречу человека с дудкой
И музыку, влюбившую в себя!

...

Моя Армения!
Какая стать!
Соединенная и символом и речью.
Как я могу сказать, что не люблю тебя?

В промокшем Питере, погрязшем в просторечьи
Своего ума,

Упавшем в грязь великодержавного величия и чести.

Которому не льстят слова с намеками
и очень глупой лестью.

Тот город,
Где
Таскался по углам
с книжонкой глупый Мандельштам,
Ахматова с улыбкой бесподобной.

Вдруг нарезая острый твой свой овал в промозглой мороси,

Как будто не о чем не зная,
Так просто осмотрела все вокруг,

Но вспомнила Париж
в объятиях простого италяьшки-
Модильяни.

И Петербург, как черный передел
Многолосия народов и торговцев
Попал в каналы своих страшных дел,

Но сделал вид,
Что был он бесподобный.
Что делать?
Это Петербург!
Ему не указать
Бездумной глупости-

Лишь правила движенья.

Моя Армения, я признаю тебя,
такой, как есть.

Такой, как чудный твой народ,
трудящийся на виноградах томно.

Что я скажу про озеро Севан или гору
С названьем « Арарата»?

Я промолчу.
Кто может оценить,
Хоть даже я , имея символ брата!

Я посмотрю на темную Неву,
И сообщу продумав и размерив,
Вам всем,
Не удушая мысль.
как будто-плача-

Никому не веря.

Моя Армения, я должен тут сказать,
Что сердце тут мое - отнюдь не вата.

Что наших бедах я совсем не виноват.
Я думаю об этом.
Только плачу.

Моя Армения-я так люблю тебя,

За пылкий нрав и глупую достойность.

Армения, ты сладкий арахис?
Ты соль иль перец?
Или лавровый лист
Иль виноградников
Спокойная пристойность?

Армения- ты русская душа
Мы-брат с сестрой.
И эта степень важна,

Мы ссоримся, но можем все менять,

Но нам: другая степень бесполезна!

Когда смердят глаголом наши имена,
уста постывшие.
И этот глупый лепет.

Нас рубят, ссорят.
Это так!
Но ведь и русский дух
Никак не остановишь
От красоты творенья бытия.
Ни бог, ни черт!
Никак нас не рассоришь!

Но разве мы полушечку борща

С тобою не делили
Оловянной
ложкой?

Изведывая сложности и скуку,
Но разве тот,

Тот глупый армянин,
не умирал в окопах под Опочкой?
Я объясняю,

Это-перед Псковом,
Когда враги пришли в мои края.

Он где-то там лежал с российским пареньком,
С губой до рта и деревенской рожей.
Вкушая смысл событий бытия

А
арменин держал
трофейную лопатку,
чтоб было бы проще и надежней.

Кружили " Юнкерсы" вокруг,
Смеясь нвд "Рус фанер"
И думали, сидя в кожаных военных шлемах,

Что эти твари
Просто безнадежны.

И носом чувствовал черным и большим,
красивым,
Будто римская икона.
Он был в окопе рядом с ним.
Нет, - не один!

С ужасной рожей ваньки с огорода.

Но вдруг на них пошел фашитский танк,
Распределенный умным,

В меру пьяным,
Любившим весь армейский лоск,
Фельдмаршалом таким-
Гударианом.

Но вот и то произошло-
Тут Ванька встал и черный твой союзник
И оба два-
И греческий овал
И морда из колхоза встали
И опрокинули весь крупповский
и подлый идеал.

Железный принцип!
Посмеясь над ними!!

И умерли, как две сестры.

Или хотите-брата.

Гранату бросили-
И умерли вдвоем-
бессмыслено и безнадежно.
Прото так-
Под танк легли!

На небо посмотрели,

Жарясь в аде,
Но пролетели ангелы вокруг,
и посмотрели им в глаза чуть-чуть...

В глубины вод Севана,
Мокрость Петрогада.

Простили вдруг
Друг друга.

Мгновенье сердца-
Чтобы так порвать
В простые клочья
Ту германскую достойность,

Моя Армения,
Прости меня,
За мой язык и глупость просторечья...

Я знаю-ты меня простишь,
Нальешь вина и дашь орехов мне
Отпустишь отдыхать и только лишь
Одно-вздохнешь и скажешь.
" Юности - беспечность!"
.
Мы-злимся говорить и спорить.
Но нас никто не разлучит навеки?

Моя Армения,

Твой синий до безумства цвет
Меня не отвлечет от сути.

И я приду увидев этот свет,
Быть может, я и был
Безумный и смешной,
Но не
Твой сожититель.

И я люблю тебя , мой друг, сестра,

Но, в общем, дурачок и сквернословник.

Но это просто-я с тобой-одной.
Я- муж.

И вовсе не любовник,
Зашедший так,

Чтоб выпить чуть винца
И насладиться тут красою
Бесподобной.

Я помню, как усатый гад,
любил лишь твой коньяк
и жителей,
И их несовершенство.

Он посылал людей в кошмарный ад,
Но думал о проходах во вселенной.

Но
был же и тот маршал Багрямян,
который так дробил фашистов,
Да и так бомбил,
Чтобы и член не встал,
Чтоб не забыли озеро " Севан",
Ахматову в прорыве безутешном,

Когда орава, соблазнясь на бал,
Забыла обо всем,

Их волновал лишь жаркий путь наживы.

Они забыли, в маленьком селенье
В Армении моей,
Кодует бабушка с котлом
Которая сказала

- В доме непорядки!

Моя Армения, как я люблю тебя!

Мой светлый идеал, и, дай вам бог,
Услышать голос мой в моих стихотвореньях.

Таких неважных!

Все - неважно!

Услышать о…таком простом
и смертном
- просто лишь сказать,

Что бабушка и черный твой наряд,
С заботами
Или кинзою переросшей
В грядках , в огороде.

Она сказала,
Я ведь твой скелет-

Нет ни зубов, ни ужаса, ни страха

Но вдруг
Попала в мед варенья,

Я-не пчела, чтобы зарыдать
Возьмемся за руки,
-Не страшная беда!
Возьми ружье,
Уставшее от дела,
И покажи им,
Кто же тут не прав,
Иди туда,
В Санкт-Петербург и Ленинград
И возвращайся с знаменем Победы!

Вот посмотри в окно,
Цветет орех,
Плывет река
И в ней живут
Форели золотые.
И ослик мокрой мордочкой своей
Уже травою насладится хочет.

И бабушка,
уставши от огня,
передавала
мне пирог…

Простую корочку,
чтоб не дурел от скуки.

Осыпан зеленью-простой и молодой..

И ,в общем, главное, чтобы
Услышать голос мой в событиях
Трагичных!

Я знаю-кладбище одно
и мы там все
вдруг очутимся
вместе!

Но был серьезный разгвор-
С бабулей.
Руки были в тесте.

Ты принесешь ко мне лепешку.
Что со мной?

Разве не видел я гробов иль лживых лестей?

И дашь поцеловать
твою упавшую и сморщенную руку.

Но бабушка сказала
- Ты не прав!
Не обращай внимания на мой вид!

Все просто-
Там горшки стоят

И муж вдруг оказался пьяным,

Но надо козочку доить,

Детишек успокоить,

Чтобы сильно не казались рьяны.

Я за Россию все отдам.

И в этом есть - вся умная наука.

И я-умер дважы!

Как,
Армения права.

Мой маленький народ.
Нелюбящий чужих прикосновений!

Как брат-сестрой.
Знакомы-незнакомы.
Ну что же тут сказать?

Тут не хватает музыки и речи.

Определенья эти бесполезны.

Но - не игла, пронзившая холста,
Не понимая
сущности вселенной.

-Ну что пробормотать?

Жду я тот пирог,
засыпанный травой
и вашим назначенньем!

Армения, как я люблю тебя!
Мне не хватает твоего блаженства!

Армения,
прости за мой язык, не давший ожиданья.

Но бабушка, принесшая пирог,
Мне указала, где же совершенство.

Она сказала,

Тыкнула в пирог,
Послушаю

“ Ешь и жди”.
Молчу. Смотрю.

А вот потом поговорим о мирозданьи.

Армения, не дай мне изменить,
Моим стихам, написанных так глупо.
Но подчас хочу

В окоп, где русский, арменин
Гранату сунули под гусеницу Круппа.

...

Меж двух столиц увяз мой город Тверь
Как падчерица,
А совсем не дочка.
Что говорить?
Я не люблю теперь
Ее разбитых улиц
Мрачную обложку?
Я не люблю историю любви
Чудесных душ моих сограждан?
Твой внешний вид совсем не знаменит,
Но для меня
Другая степень важна!
Не платье я ценю,
Не лоск,
Твоё нутро мне даёт покоя,
И, я надеюсь, вот когда замру,
Вдохну, умру,
У белой церковки
Я душу успокою!