|
Воспоминание
|
Первые
три года своей жизни я провел на территории
больницы Скворцово-Степанова. Бабушка работала
медсестрой на одном из отделений и она часто
брала меня маленького туда с собой.На стенах
висели большие аквариумы с зеленоватой водой,
в которой беззвучно скользили полосатые скалярии,
а по коридорам беззвучно слонялись больные.
Мама, отец, бабушка и я умещались в двух комнатках
в двухэтажном деревянном доме. Мое воспоминанье
уносит в то прошлое и я слышу скрипенье огромных
деревьев, крики ворон, я помню сумасшедших
в больничных серых халатах, которых выводили
гулять в специально отведенную площадку. Все
было пропитано аурой нереального мира - мира
видений, бреда, страстных желаний, необычных
событий. Возможно поэтому то, что со мной
случалось в последующем становилось своеобразным
продолжением этого странного бытия, столь
похожим на сон. |
Когда мне было пять лет, я впервые
встретил художника. Это было лето.
Евпаторий. Зеленые волны Черного моря
падали на берег. Асфальтовая дорожка
, по которой ползали блестящие улитки,
привела меня к шаткой фанерной коморке.
Я заглянул в открытую дверь. На стульчике
сидел бородатый мужчина и водил кистью
по холсту. Я был потрясен его умением
рисовать, изображать предметы, лица,
меня привлекал запах красок и сам
художник представлялся волшебником.
Хотя на самом деле это был обычный
оформитель, который подрабатывал,
раскрашивая афиши для местного кинотеатра.
Но я не знал этого - я видел в нем
мага и кудесника. Он умел рисовать
- и это было главное.
Мои предки были священниками, церковными
старостами, крестьянами, графами Левашовыми
- и только в крови одного таилась
страсть к рисованию. Прапрадед был
богомазом, в середине 19 века он расписал
церковь в Осташкове, она не простояла
долго - во время войны ее разрушили
немцы. Но каким-то чудом сохранилась
икона, сделанная в его мастерской
- и она висит передо мной.
Мама и отец не умели рисовать, и ,
наверное чувствуя мою еще неосознанную
потребность в изобразительном искусстве,
они водили меня в Эрмитаж и Русский
музей. Мое детское воображение поразили
картины Айвазовского, и особенно завораживала
мощь нарисованной зеленой волны, которая
готова была упасть на зрителя и увлечь
его в свои глубины. Чем-то картины
напоминали огромные аквариумы. Не
хватало только полосатых скалярий,
которых я видел у бабушки на отделении.
Вскоре я завел свой собственный аквариум
и часами просиживал перед ним, созерцая
плавные движения водных обитателей.
Чем-то этот подводный мир завораживал
и тянул к себе..
|
|
Наступил
июнь 1974 года, года тигра. Я пришел
из школы, аквариума не было. 100-литровый
сосуд со всеми обитателями упал на
пол. Изумрудный мир разбился. Я не
знал тогда, что это был знак потрясения.
Через несколько дней я поехал купаться
на залив с другом в небольшое место
под названием "Солнечное"
туда, где до сих пор стоит на берегу
детский городок с небольшим водоемом,
крепостью и фигурами острова Пасхи.
Кто и зачем захотел их поставить в
этом месте остается непонятным. Стояла
жаркая погода, светило солнце и хотелось
побыстрее окунуться в воду. И я нырнул.
Помню зеленовато-желтый мутный свет,
который проникал сквозь поверхность
воды. Я лежал под этой водой и не
мог пошевелиться. Пробивались лучи
солнца - мне казалось, что слышал
смех на берегу и играла музыка. Но
это было там за гранью. Я как бы смотрел
на мир с той стороны. Мне хотелось
дышать, а я не мог встать. И никто
не мог мне помочь. Я понял, что это
конец. Я увидел лица мамы, папы, бабушки
- мне стало жалко их, когда я представил
, что они узнали, что меня больше
нет. Но удивительно - ужаса и страха
не было. Кружилось вокруг чувство
грусти. Так я умер.
А потом я родился, но то была другая
жизнь. Я очнулся от пронзительного
крика какой-то девицы. Мой друг все-таки
вытащил меня на остров, на котором
стояли сумрачные скульптуры идолов
далекого Рапа-Нуи и меня прислонили
к ним. И образы этих статуй до сих
пор стоят перед глазами… Я погрузился
в темную фантасмагорию.
У меня был сломан позвоночник. Полный
паралич. Как картинки из бреда я видел
больничные кровати, врачи, медсестры,
заплаканное лицо мамы, почерневшее
лицо отца. Все это напоминало сон,
из которого я почему-то никак не мог
проснуться. И единственной реальностью
был потолок палаты с подтеками, трещинами
- это все что мог видеть. Я часами
рассматривал и находил на нем сказочные
пейзажи, города, где бродили фигурки
людей и необычных животных. В одном
месте темный узор потолка походил
на тигра, который собирался прыгнуть,
а в другом – плыл хрустальный корабль.
Хотелось ступить на мостки, подняться
по лестницам и куда-то плыть подальше
от этого дурного сна. Родителям врачи
сказали, что у меня нет никаких шансов
выбраться из этого положения… Но некто,
кто держит наши судьбы в своих руках,
взглянул в мою сторону. В ногах и
руках через несколько месяцев стали
пробуждаться движения. Я даже начал
пытаться рисовать, привязанным к руке
карандашом, а я хотел нарисовать тигра,
того, который сидел на потолке. Но
получались лишь каракули.
Потом спустя много лет поехал в Западый
Берлин с выставкой своих картин я
увидел другого тигра. Меня пригласили
в цирк, все было мило и интересно,
и вдруг, не могу точно сказать что
произошло, но я оказался вплотную
к самому что ни есть настоящему тигру
и он держал в своей пасти мою руку.
Я чувствовал как пальцы касаются горячего
нёба, жесткого языка, я чувствовал
его клыки, жаркое дыхание. На меня
смотрели его безжалостные, холодные
глаза, а во мне опять не было страха.
А эти черные глаза словно говорили:
ты помни, что я рядом, я здесь и клыки
мои наготове и ты должен быть достоин
моих даров и я отпускаю тебя. И он
отпустил меня.
Настоящее творчество начинается тогда,
когда ощущаешь к самому себе такую
же тигриную безжалостность и сила
должна быть такая же тигриная.
|
|
|
|
|
|
|