Температура там, за пределами машины, была +43.3
Цельсия! У меня на дэшборде - определитель температуры воздуха. Это удерживает меня от того, чтобы выпрыгнуть из машины босиком, чтобы сделать фотографию, как я раз сделала в Аризоне. Тогда, у врат
монастыря Святого Антония, мне хватило секунды,
чтобы босиком встать на сковородку асфальта и с
воплями "аааа!" запрыгнуть обратно, плавились даже
подошвы обуви! Здесь, в Калифорнии, обстановка
была чем-то сходна - дорога, асфальт и температуры
экстремальные. Опять еду в монастырь. На этот раз -
в Платину.

Для того, чтобы добраться до монастыря, мне пришлось взять шоссе номер 36, следуя письменным указаниям, написанным отцом Герасимом. Очень четкие указания, не собьешься! Я еду из Портланда вниз, до Сан-Франциско. Я за рулем GM цвета беж. Сегодня я намотала 300 миль... Шоссе номер 36 выходит из вулкана Лассен, где я провела день изучая "эволюцию", и ведет прямо в горы, в селение Платину, где и расп ложен православный Монастырь Святого Германа Аляскинского.

Это не дорога, а нечто! Ландшафт
странный – всё желтое, как будто укрытое сухим се-
ном, и на фоне этой желтизны – чёрные обугленные
деревья. Июль, а ни листочка! Недавний массивный
пожар уничтожил всё на мили и мили, словно слиз-
нул растительность – оставил графическую презента-
цию, почти монохромную. Красиво однако. Когда я
увидела при дороге знак “Platina - 10”, моё сердце
подпрыгнуло от радости. Wildwood, где живут мона-
хини, в десяти милях от Платины. O my God! Тут всё
горело. Природа еще не отошла от стресса пожаров,
не возобновила себя. Помню, проезжала сухой ручей
- хорошо очерчено русло, а воды нет. У дороги стоял
дорожный знак с названием ручья "Dry Creek". Зна-
чит, этот ручей уже давно высох, раз его так и назва-
ли. Калифорния…

Машина не подводила, шла хорошо, иного делая
брррррр тормозами. Горная дорога вся в завитушках,
вьется серпантином, так что я уже стала жалеть, что
не наелась драмомина... Машина подпрыгивала как
на американских горках, как у Летнего Сада в Питере
– ух! Мне так понравилась эта дорога! И скорости-то
не разовьешь. Волей-неволeй по ней едешь в мона-
стырь медленно. Предел скорости был 50, но крутые
повороты можно было проехать только на скорости
25 или 30 миль. Дорога новая, гладкий черный ас-
фальт, и даже разделительная полоса, кажется, была
сделана только вчера, новой свежей желтой краской.
Мне очень понравился этот драйв. Отныне шоссе 36 -
моя любимая дорога в США! Машин нет - кажется, я
одна во всей Калифорнии.

Platina – это сельская деревня (а может и деревен-
ское село) в горах Калифорнии. Въехала в Платину на
GM спокойно - может только два-три грузовика мне и
встретились по пути. Пустыня. Я припарковалась у
деревянного домика с кантри-вывеской «Магазин
Платины». Там, собственно, только один магазин...
Он же и ресторан, в котором заседали местные в бо-
родах и фермерских комбинезонах. Я была в джинсах
и майке с американской тематикой. Поэтому вопрос,
который я задала местным - «А где тут у вас право-
славный монастырь?», - вызвал у них заметное замед-
ление реакции (хотя она, может, у них вообще такая )
в сочетании с долгим меня рассмотром, который по-
английски называется judgmental.

Однако объяснили хорошо, махнув руками – «а,
направо!» (ну не налево же - не зря я проехала пово-
рот, люблю в православные монастыри делать правые
повороты!) и в горку, по пыльной уже дороге, то что
тут называется dirt road. Но не в таком же виде. Я
спросила где тут можно переоблачиться. Мне выдали
огромный панковского дизайна ключ на тяжелой же-
лезной цепи, и я отправилась в какую-то рекомендо-
ванную будочку за углом. Там, к моему великому
удивлению, была вода и краник! В Платине-то, ока-
зывается, есть цивилизация…

Вновь вошла я в платинский кантри-магазин уже в
цивильном виде – длинной серой холщовой юбке, на
голове платок, так что меня уже осмотрели с точки
зрения потенциальной опасности исламского терро-
ризма в регионе. Я отдала цепь с ключом, дала доллар
и распрощалась, поехав куда мне указали. До Плати-
ны-то я доехала, а монастырь-то как найти?

Мы так любим сюрпризы!

Еду по пыльной dirt road вверх. Лес кругом. Зелено,
сосёнки с длинными иголочками. Олени через дорогу
переходят спокойно так. Меня увидели - останови-
лись, смотрят, мол, кто это приехал... Не боятся ни
капли. А вот и монастырь! Слева от дороги. Сначала
вижу белую церковь с золотыми куполами. Кажется
маленькой. Золото сияет сквозь зелень сосен. Красо-
та! Находит радость. Я припарковалась у дороги, иду
вверх – вижу собор. Красивый, как игрушка. Мне
навстречу уже идёт монах в черном, как будто ждал.
Говорит по-английски. Спрашивает моё имя, называ-
ет своё: "Отец Никодемус". И задаёт вопрос, который
мне уже встречался в американских монастырях: “А
вы нам наперед позвонили, сообщили, что приезжае-
те?”. “Нет, - отвечаю как всегда, - не позвонила, не
сообщила”. Чтобы враг не перехватил такую депешу
и дорогу не перерезал, добавляю про себя. Но вслух
решаю не умничать. Узнав, что я наперед не позвони-
ла, отец Никодемус радостно восклицает: "Мы так
любим сюрпризы!" Ведёт в трапезную и предлагает
кружку воды. Очень кстати. Жара 100 по Форенгейту,
40 по Цельсию. Прошу показать храм. "Конечно!" -
говорит о. Никодемус. Идём в собор. О нём хочется
сказать - не "белокаменный", а "белоствольный". Он и
вправду как береза - светлый, белый, весь вверх уст-
ремлен, к небу. Построен в стиле валаамского храма
времен игумена Назария. Обхожу и прикладываюсь
ко всем иконам. В церкви немного прохладней. Сте-
ны белые. На деревянной скамейке ровненько лежат
черные монашеские клобуки. Обстановка торжест-
венная. Прозрачно.

Спрашиваю о. Никодемуса сколько в монастыре
монахов. Говорит, что четырнадцать. Удивляюсь.
Думала, что меньше. Один послушник живет в гостевом домике, так как у него нет пока своей кельи. Люди в монастырь поступают, но места не хватает - начали "расстраиваться", то есть строить дополнительные кельи-домики. Из досок. Вижу начатую постройкой но-
вую келью. Тут не келейные корпуса строятся, а прямо кельи. Если я скажу, что в монастыре "не отполировано", то это будет сказано с большой натяжкой. Монастырь устроен по валаамскому
уставу, и "стиль жизни" тут тоже вала амский. Чисто, но примитивно - в са мом хорошем смысле этого слова. Я
жила на Валааме шесть лет и чую "валаамский стиль" - он тут точно. Нет водопровода, нет электричества,
кельи - деревянные. Постройки, что называется, "шэкс". Самое то. Дух над материей. Отец Никодемус показал мне окрестности. Его послушание - встречать гостей и водить их "на экскурсию". Он очень разговорчивый, при этом фокуса не теряет. Интеллигентный, очень сердечный.
Так мне показалось. Интеллигентное сердце -
прекрасное сочетание!

Идём к могиле отца Серафима Роуза. Падаю ниц.
Он там! Он тут! Слава Богу за всё. Я ждала этого мо-
мента пятнадцать лет. Идём к келье отца Серафима.
Вот и его колокольчик. Сосны с мягкими иголками.
Все пронизано солнцем, любовью, мягкостью. Мне
тут нравится. Я приложила свои чётки с могиле Отца
Серафима Роуза. Разрешалось и войти внутрь его кельи - примитивного деревянного домика со щелями и
не закрывающимся окном. А зимой тут и снегом заваливает, и морозы! Один паломник, приехавший сюда зимой, рассказывал мне, что чай монахи нальют в
кружку, а пока до рта донесешь - он уже остыл. Горы!
Внутри кельи всё оставлено, как было при отце Серафиме. Его иконы, книги, вид из окна... Келья маленькая, щели большие, окно не закрывается. Три
человека могут поместиться в центре кельи стоя, но
будет тесно. Одиночка... Келья по-английски "cell",
так же и одиночная камера в тюрьме переводится,
поэтому говоря по английски "cell", отец Никодемус
поправился, что тут совсем не тюрьма. Могу добавить, что тут, наоборот, люди практикуют настоящую
свободу! Вот деревянная скамья, на которой спал
отец Серафим. У меня на Валааме был такого типа
"гроб". Я в нем картошку хранила и библиотечные
карточки, а спала сверху на этом "гробу". У печки.

Валаамская ниточка

В келье отца Серафима теперь обитает игумен Герасим. С отцом Герасимом мы встретились первый раз на севере России, на острове Валаам в 1989 году.
Отец Гермасим тогда еще не был игуменом, но состоял в братстве Преподобного Германа Аляскинского.
Наставник Братства Игумен Герман отправил своих
монахов на Валаам, где тогда только что начал возрождаться монастырь. Я очень слабо тогда говорила по-английски, а монахи-американцы совсем не говорили по-русски. Однако раз мы провели в беседе с отцом Герасимом три часа в библиотеке…

В далеких семидесятых я жила на острове Валаам.
Работала там в музейной библиотеке. Монастыря на
Валааме в то время не было -то ли уже, то ли еще - он
закрылся в 1939 году и вновь был открыт в 1989. Мне
же тогда приходилось носить в музей почту. И раз в
этой почте я заприметила маленькую открыточку.
Обратным адресом стоял не больше не меньше как
Новый Валаам, Аляска. Рождественская открытка
была подписана "Merry Christmas! - mother Bridget".
Думаю, что в тамошние времена (когда"все нормальные люди" праздновали Новый Год) в советского покроя музее я была единственным человеком, кто мог
понять значение этой открытки. Я не только много читала, но к тому времени уже написала небольшой труд о валаамских монахах-миссионерах.
Знала, что выходец с Валаама Преподобный Герман нашел на Аляске подобие Валаама, который очень любил - Еловый остров, и что православное дело его на Аляске живо и по сей день. Я написала ответ матушке Бригитте. Поблагодарила за открытку и поздравление. И подписалась - "Наталья. Старый Валаам".

Так между Старым Валаамом в северной России и Новым Валаамом на Аляске протянулась маленькая хрупкая ниточка. Ведь тогда я даже не была уверена,
что мой ответ "перейдет границу". Однако открытка
моя дошла! С неё, мне кажется, всё и началось...
О вести со Старого Валаама сообщили отце Герма-
ну, который жил в Платине. Теперь я только могу
представить, как он был удивлен, как рад. С отцом
Германом, основателем Братства Преподобного Гер-
мана Валаамского и сотаинника отца Серафима Ро-
уза, у нас завязалась длительная переписка. Я пригла-
сила отца Германа в гости на Валаам. Он написал в
ответ: "Будь готова. В один прекрасный день я посту-
чу в дверь твоей кельи". Так и случилось! Он заста-
вил меня перерыть всю библиотеку, которой я тогда
заведовала, в поисках старых текстов о монастыре.
Уехал с копиями, после чего вскоре вышел первый
выпуск возобновленного журнала "Русский Палом-
ник"! В формате и шрифте старого дореволюционно-
го журнала, он был напечатан в монастыре в горах
Калифорнии, без использования электричества, на
примитивном старого образца полиграфическом стан-
ке! На обложке журнала была икона Преподобный
Сергия и Германа Валаамских. Журнал рассказал о
Старом Валааме людям России совершенно другого
времени... Последующие выпуски "Русского Палом-
ника" буквально гремели по всей России. Я сама раз-
возила и раздавала их паломникам на Валааме, ве-
рующим бабушкам на своем пути в Соловки, везла с
собой пачку в путешествиях по монастырям цен-
тральной России. Православной литературы тогда не
было, а голод духовный был невероятный.

Отец Никодемус открыл дверь печатного домика,
где отец Герман и отец Серафим некогда печатали
православные книги и журналы без электричества,
используя линотипные полиграфические машины.
Иллюстрации были вырезаны на деревянных блоках.
И линотипы, и деревянные блоки до сих пор там.
Сейчас монастырь печатает литературу более совре-
менным методом, а старый печатный дом оставлен
так, как он был при отце Германе и отце Серафиме -
двух подвижниках православного дела во имя буду-
щей России. И ведь будущее настало, что удивитель-
но... Репрессивный социалистический режим отбро-
шен, открыты православные церкви и монастыри...
Осталось одно - спасаться. В православном значении
этого слова. Кто имеет уши - тот услышит.

Монастырский огород

Иду по монастырю и встречаю отца Симеона. Он
уже в годах. Добрый такой. Показал мне монастыр-
ский огород. Сказал, что если бы они жили "от тру-
дом своих", то есть плодами овощного огорода, то
давно бы померли от голода. Огород этот маленький,
и что называется "фанки". Я сделала фото "серпа и
молота" в монастырском варианте, то есть орудий
строительства "новой жизни" - молот и старый, побы-
вавший в каком-то бедствии крест. Я спросила отца
Симеона, не из сгоревшей ли церкви этот крест
(церковь некогда сгорела от пожара, начавшегося от
свечки). Отец Симеон ответил, что он никогда не за-
думывался над этим, хотя согласился, что крест по-
гнут и поплавлен.

Отец Симеон помнит Странника. "Я ему говорил,
что всё надо делать только с благословения..." Пока-
зал мне мазанку, которую сделал Странник, и неожи-
данно говорит: "Сфотографируй - свет сейчас хоро-
ший". Меня это обрадовало. На моём языке сказано,
языке фотографа. Хотя что ж тут удивительного. Мо-
нах, видит свет. Мазанка так и стоит с тех пор, как
Странник её закончил. Окна он вмазал почему-то ни-
зом вверх (или верхом вниз). Надо будет спросить
почему. Отец Симеон хорошо поёт, а вообще они по-
ют как могут. Я попросила сделать его фотографию,
и сразу навела камеру, боясь что откажет. Он смутил-
ся вниманию. "Вот, - говорит, - разве что вместе с
отцом игуменом!" (мимо как раз проходил игумен).
Монахи пригласили меня на трапезу. Я была очень
благодарная за это приглашение. В трапезной два
стола, один для мужчин, другой для женщин. Вместе
не сидят, и во время трапезы не разговаривают. Тра-
пезная в доме каменном, в двух шагах от церкви. Не
начинали, ждали отца игумена. Он вошел в трапез-
ную как вихрь! Прочитал молитву, благословил еду.
Только после этого все сели за стол на деревянные
лавки. Один монах читал положенное в тот день чте-
ние из наставлений Святых Отцов. Строго.

Игумен монастыря отец Герасим встретил меня
очень хорошо. Он только что приехал из Эквадора,
куда ездил с миссионерскими целями. Отец Герасим в
хорошем бодром духе, глаза его ни с чем не перепута-
ешь - светятся. Я спросила отца Герасима, не в мона-
стыре ли сейчас Странник. Он посмотрел на меня
внимательно и спросил: "Так ты - Наталья?". Под-
твердила. Беседа "общего характера" сразу перешла
на "конкретную". Было о чем! Ведь последний раз мы
с ним виделись на Валааме в восьмидесятых…
Я спросила отца Герасима насчет Аляски. У него
оказалась хорошая, хоть и примитивно исполненная,
карта Кодьяка, Елового и острова Святого Нилуса. Там
сейчас живут три монахини, одна из них - матушка
Бригитта. Они добираются на Кодьяк (который счита-
ется уже Большой Землей) на каноэ. Обстановка там
суровая, условия "природные". Хотя приехать туда
можно и зимой. Обычно для паломничества выбирают
лето, но зима - тоже хорошее время. Самое сложное -
осень и весна, когда погода неспокойна. Так как карта
Аляски висела на стене, отец Герасим встал на стул,
чтобы показать мне карандашом места на карте, о ко-
торых он говорил. Этим своим "подъемом" он меня
немного обеспокоил - не сбросит ли его враг с высоты,
подумалось. Но всё кончилось хорошо. Лететь посо-
ветовал до Анкориджа, а потом пересесть на самолет
поменьше - до Кодьяка, на котором есть "друг братст-
ва" (дал имя). Или прилететь в Узинку, и монахи могут
приехать на лодке, "если погода позволит". Точнее
"если Преподобный Герман позволит", оговорился
отец Герасим. Там пролив. Волны около острова Свя-
того Нилуса доходят до десяти метров в высоту. "Only
if you have a good stomack..." Я таковым не отличаюсь.
В Ладоге волны достигают "всего" три - пять метров, и
это мой единственный опыт... Так что путь до острова
Святого Нилуса, где живут монахини, обещает быть
дополнительной "специальной операцией повышенной
сложности".

(продолжение следует)