Предисловие к публикации

Несколько лет Ян Амшей преподавал лепку и рисунок в детской художественной студии "Родник" на Лиговском проспекте. К педагогике он относился серьёзно, участвовал во встречах учителей-экспериментаторов, планировал создать собственный Центр детского творчества, в котором обучение рисованию дополнялось бы обучением литературному творчеству. Я в те годы руководил литературной студией "Оккервиль" Невского района, и мы вместе разрабатывали этот проект, - к сожалению, так и не осуществлённый.
У меня сохранилась статья Яна о его работе в "Роднике" - рефлексия художника и педагога. Статья была переведена и опубликована в Германии. Знакомство с нею поможет глубже понять этого самобытного человека.

Александр Щедрецов

Ян Амшей

ГОЛУБОЙ ЛЕВ, ПЬЮЩИЙ ВОДУ В ГОЛУБОМ ОЗЕРЕ

...Тёплый, благоухающий зеленью конец мая. По подсохшей дорожке парка тянется, и скачет, и несётся вперегонки шумная, пёстрая ватага. В руках этюдники, в глазах солнце и озорство. Это - мы! Я останавливаюсь, и мои маленькие спутники исчезают мгновенно. Впрочем, вот они, все на виду: тоненькая изящная Лиза, в своей вишнёвой курточке сливающаяся с кустом краснотала. Светлым пальчиком дразнит она упругие молодые листочки, Саша нашёл сучок и что-то деловито выковыривает из земли. В сторонке чинно беседуют Ксюша с Катей. А со мной... Со мной рядом Лёша и Лена. У меня такое чувство, что они ждут от меня какого-то чуда. Я поднимаю голову, обвожу взглядом робкие изумрудные газоны, рассыпчатые купы помолодевших деревьев и встречаюсь с глазами с Ним.

Он - старое, мощное, узловатое дерево, великолепный разросшийся тополь, В чёрных иероглифах коры собрание удивительных историй. Зачарованный, я делаю шаг ему навстречу, и Лена с Лёшей, переглядываясь, идут за мной. "Посмотрите, какое дерево", - говорю я и жестом приглашаю всех подойти. Пока все подходят, я вдыхаю в себя это дерево, своими глазницами всматриваюсь в него - будто хочу съесть, открываю рот, как большая рыба, и... начинаю говорить - волнуясь.
- Вы знаете, вот это дерево - это какое-то чудовище. Ну, может быть, дядька такой сильный. Вы посмотрите, какой у него ствол, как он корнями, как ногами, врастает вглубь почвы, земли. Пока земля еще прохладная, но она взрыхлится, когда начнет глубже дышать, когда будет еще теплее, когда ее всю прогреет солнце. И вы, действительно, почувствуете, что ветки, которые мы видим, как руки, у этого сильного ствола, они также находятся внутри, в земле, они такие же живые, и, может быть, они несколько другие, - ну, как мы можем их себе представить? - ну вот поскольку они в земле, они скрыты от наших глаз; они чувственные, очень чувственные, пластичные, цепкие и совершенно по-другому сильные. И вся система корней - она по своей структуре очень сложна, богата. И вот давайте попытаемся представить, какая она. И вот вся эта сложная живая система корневища, вся эта жизнь, впитывающая и дающая жизнь стволу, вот этому сильному, мужественному телу, которое держится крепко на этих ногах, ножках, ползущих, как змеи, цепляющихся за что-то, глубоко-глубоко уходящих. Вот как в небо выходят ветки - в бесконечность, и точно так уходят корни в бесконечность, в землю, в какое-то тёмное царство, в котором много-много питательных веществ, витаминов полезных, дающих вот эту удивительную связь целого. И вот мы сейчас, представьте себе, видим, - вот где мы сейчас находимся, - ветки, живые, удивительные ветки, руки, пальцы, которые выходят из этих веток, они где-то нежные по пластике, по движению. Обратите внимание, какая у них линия: у тонких веточек - тонкие линии. И вот эти веточки расширяются в листву, выходят в листочки. И все это в целом принимает на себя солнце, пространство, облака, голубое небо. И во всем - взаимодействие дерева, земли и неба.
И вот давайте теперь попробуем представить себе, как можно изобразить это дерево, чувствуя его "живое". Пусть всё то, что мы сейчас увидели, каждый попытается как-то по своему нарисовать.
И мы рисуем. Я тоже рисую. Я всегда рисую вместе с ребятами, потому что, заинтересовывая их, невольно заинтересовываю и себя самого.

Никто не помнит своего первого рисунка, А жаль... В первом, неуклюжем движении изобразительной мысли - родник будущих художественных прозрений.
У нас тоже "Родник". Так мы зовем свою студию. Всего нас меньше тридцати - вместе со мной. Но до чего же мы разные! Вот добродушный Лёша Мищенко, великолепный рисовальщик и странноватый колорист. Вот крохотная хохотушка Лиза Конева... У этой природный дар цвета и композиции. А это... это ужасный лентяй и озорник Саша Пятибратов. Рисует он мало. Но линия поразительно смелая и живая; как при своей лени он схватывает сущность вещей - уму непостижимо.
Да, все они разные - и все талантливые, В "Родник" может прийти любой, мы не отбираем - но остается тот, кто любит рисовать. А кто любит - обязательно талантлив.
У нас и возраст разный. Ребята от 5 до 12 лет рисуют в одной группе. Одни подтягиваются, другие оценивают пройденный путь, зато в игре - не понять, кому сколько. Самым старший, кажется, я.

Они чувствуют, что я в них нуждаюсь. И это сущая правда, без них я бы не был собой.
Вот они приходят, вернее, кто-то приходит, а кого-то приводят. Сейчас начнётся. Я бодр, праздничен, светел. Иначе нельзя. Это дети. Что-то у нас в студии изменилось, сперва не понять что. Ах, да: той репродукции, что была в прошлый раз, уже нет, зато на столике поблёскивает синий кувшин. У нас всегда: как ни придешь - что-нибудь обязательно переменилось.
Мы не умеем начинать сразу. Я и сам не знаю, о чём мы сперва говорим, но, конечно, о важном. Шутка сказать, два дня не виделись.

Пять минут болтовни не проигранное время. Теперь мы лучше почувствовали друг друга, да и мне проще. Я понял, какие они сегодня, о чем и как говорить.

Домашнее задание... Надо не просто показать рисунок, а рассказать его. Всё, что видно и не видно, что было вчера и будет завтра.
Мой маленький художник говорит; он и должен говорить. Всматриваясь в собственное произведение, он понимает его в чём-то глубже, иначе, чем когда рисовал, красота не теряет таинственности, но становится как-то доступней.
Глядя на рисунок, и другие говорят, и я говорю... Это потому, что мы вообще очень разговорчивые дети.

Да, мы очень разговорчивые дети. "Родник" наш беспрерывно журчит. А ещё мы любим петь, танцевать, слушать музыку. А ещё мы любим строить рожицы, играть в зверей, птиц. А ещё мы любим - рисовать.

Я - говорю. Говорю о том, чем мы сейчас занимаемся. Говорю о своих чудесных видениях, о чувствах, вызванных их рисунками, о прекрасной душе музыки и сердитом воробье за окном. Я передразниваю воробья - и дети смеются. А вот можете нарисовать, какой он смешной?
И - музыка... Музыка звучит почти всё время. Негромкая, она не мешает рисовать, говорить... выключи ее - и что-то разомкнётся в цепи, много драгоценных звёздочек погаснет в нашем микрокосме.
Моё говорение заразительно, и ребята, рисуя, тоже начинают что-то проговаривать про себя. Они быстро привыкли к такому способу рисовать. Так радостней и интересней. И результативней - добавил бы я.

Леночка отвернулась и смотрит в окно. Немножко, значит, устали... И тогда мрачный рёв тигра сотрясает воздух. Одним прыжком тигр взлетает на стул и оборачивается хвостом. Дети видят тигра, но нисколько его не боятся. Потому что тигр - это я. Тигр - приглашение к игре. И вот уже не слышно музыки, потому что кричат обезьяны, попугаи, крокодилы и даже непонятно откуда прибежавший белый медведь. При этом все двигаются: скачут, ползают, машут крыльями, топочут копытцами.
Вот и отдохнули.

И вновь работа... Напряжённая работа души. Музыка, слово, изображение... иногда только слово, иногда только музыка, но всегда линия, свет, пластика и пространство.
Учу ли я рисовать? Не знаю. Может, я просто учу видеть, чувствовать, понимать и любить - и так, чтобы всё это перешло в рисунок.

Это сращение искусств: речевого, музыкального, изобразительного - основа моего метода. Параллельное воздействие нескольких эстетических рядов создает ту эмоциональную атмосферу, в которой талант проявляет себя наиболее динамично и ярко.
Вдохновение знакомо ребенку не меньше, чем взрослому.

Музыка многому учит художника. Сидя у мольбертов, мы слушаем "Щелкунчика", и на бумаге возникают образы, навеянные сказкой. Балет Чайковского - какой-то певучий кристалл, и кристально-певучие образы появляются на бумаге. "История солдата" Стравинского развивает графическое мышление. Роскошь "Лоэнгрина" и "Тангейзера" заряжает творческой энергией и космизмом. Вместе с Вагнером мы совершаем увлекательнейшие космические путешествия. А какие абстрактные композиции навевает африканский джаз!
Это перетекание музыки в живопись, их связь, так же естественны, как связь живописи со словом. А всё вместе создаёт тот головокружительный контрапункт, который мы называем творческим состоянием духа.

Не обойтись без педагогических отступлений.

Искусство - явление атмосферическое. Атмосфера эта - вербально-музыкально-изобразительная - должна так пропитать ребенка, чтобы и в промежутке между занятиями он жил ею. И лишь тогда она кристаллизуется в сердцевине души, - только тогда можно отказаться от некоторой искусственности сконструированной среды.

А мелочи! Как они важны! Поза, жест, мимика, интонация - всё это не просто обертоны или оттенки, но элементы фактуры, а фактуру ребенок чувствует поразительно.
Мой вчерашний рассказ о Кранахе - вызывание духов. Ох, и непросто их вызывать! Но, кажется, увидели, даже потрогали берет и краешек плаща.

Дети любят учиться, но не любят, когда их учат, как, впрочем, и взрослые.
А потому - учить исподволь! Учить - в игре! Учить не уча! Всё главное - на полях, "к слову". Для меня нет вопроса, нужна ли "школа". Нужна, но тайная и - таинственная. Тогда каждый будет рисовать по-своему и без грубых ошибок.

Давайте-ка посмотрим на этот кувшин. Просто посмотрим. Сколько смотреть? Пока хочется, до тех пор. Только не рассматриваем, а смотрим. Не надо напрягать взгляд.
А вот снег. Опять - только смотрим. Какого он цвета? Голубоватый? Немножко сиреневый? Жёлтый?
Это обычные упражнения на чувственное созерцание, хотя само слово "упражнение" мы не произносим: оно - скучное.
А теперь всматриваемся в облака и рисуем животных. Целый зоопарк облаков, только без клеток.
А если так: деревья ниже цветов, цветы выше деревьев? Нарисуем?
Хотите название рисунка? "Голубой лев, пьющий воду в голубом озере..." Попробуем?
Все это забавные увлекательные игры и вместе с тем упражнения: на развитие воображения, фантазии, вымысла, Без них не обойтись, но предлагать их надо с осторожностью. Дети не любят упражнений за их скучность. Область упражнений нуждается в реабилитации.

Что мы рисуем? Всё. Но больше - живое: цветы, животных, человека, растительные пейзажи. Маленьким горожанам это особенно нужно. А еще - литературные иллюстрации, музыкальные образы, немыслимые орнаменты, абстрактные сюжеты.
Как поживает твое настроение? Изобрази-ка его орнаментом. А теперь - средствами пятнографии. Кто нарисует шорох ночи? Свист ветра?
Немножко лепим. Иногда копируем. Это дисциплинирует, учит мастерству.
А первого мая мы рисуем первое мая.
Две встречи - занятия, две встречи - суббота и воскресенье - так просто: собираемся и идём куда-нибудь. В Эрмитаж, в филармонию или Капеллу, или в кино, или в кукольный театр. Иногда берем автобус и катаемся по городу - чтобы почувствовать его. А не то отправляемся за город в Пушкин, Павловск, Петергоф, а потом рисуем, рисуем...
Нам нужен собственный маленький автобус.

А сегодня мы с Ксюшей идём в Летний сад. Ксюша - такой колокольчик: что ни повеет, он зазвенит. Рисунок неторопливый, зернистый. Интересно, что она нарисует?
С каждым учеником - вдвоем - иногда - непременно. Смотрим, и говорим, и просто бродим. Сядем на скамейку и начнём рисовать. Потом как-то понятней друг с другом.

На беседах о дизайне - слайды и, конечно же, музыка. Диафильмы - тоже в чести. "Античная архитектура", "Искусство Возрождения", "Рембрандт", "Французские импрессионисты"...

Кто не любит, когда его хвалят? А детей просто надо хвалить, В конце каждого занятия на стене появляются две-три лучшие работы. Я не помню, чтобы чей-нибудь рисунок не украсил студию хотя бы раз в месяц.

Учить - не уча, воспитывать - не воспитывая!
Больше всего дети страдают от мелких, невыговоренных конфликтов. А потому: всё мелкое - укрупнять, неясное - делать ясным. Из укрупнённых конфликтов - в жизни или искусстве - ученик должен выйти победителем.

Родителей на занятия не пускаем, но беседы с ними идут постоянно. Без помощи мам, пап, бабушек и дедушек атмосфера творчества может прерваться.
Дети - продолжение своих родителей. Родители - продолжение своих детей. Не оттого ли мы понимаем друг друга?

Вспоминается выставка в фойе кинотеатра. Много теплых отзывов в альбоме, а один такой: "В детский сад я ходила 12 лет назад. Кинотеатр взрослый, так зачем же впадать в детство?"
Зачем впадать в детство?
Впадать в детство, действительно, не нужно, но мы и не впадаем. Просто мы любим наших детей, я не знаю, как объяснить это иначе.

Вот и конец рассказа о нашей студии. Слово, музыка, рисование, интерес к миру, любовь к нашей чудесной Родине, чувство товарищества - и всё это в едином сплаве.
Конечно, система еще только складывается, ведь "Роднику" пока что два года. И все-таки, - и это видно уже сегодня, - наши встречи больше, чем просто часы учёбы: это часы жизни - совсем особенной и очень богатой, часы счастья.

1992