Герда. Глава первая.


Герда! меня всегда удивляло твое желание посидеть в каждом кафе и выпить со мной по чашечке кофе. Мне нравилось, когда ты садилась за столик на тротуаре как можно ближе к прохожим и своей мягкой улыбкой невзначай поторапливала меня: «Виктор, поскорее, я соскучилась». Я подносил две чашечки кофе, и ты благодарила. Ты любила указывать взглядом на одну из проходящих мимо, обращая свое женское внимание на то, что даме не идет желтая кофточка или длинная юбка. С каким удовольствием ты делала первый глоток! Твои глаза опускались в чашку, затем поднимались к небу. И ты опять улыбалась. После второго глотка ты рассказывала о своей учебе, о тех бесполезных курсах, где проводила три часа в день.
Герда! тогда мы могли часами сидеть за столиками кафе Гринвич Вилледж или Гремерси Парк. Мы были способны встречаться в восемь утра и прощаться в три часа ночи. Я усаживал тебя в такси, а сам ехал домой на метро или возвращался пешком.
Сейчас мы живем вместе и не гуляем больше по паркам, не заходим в магазины и на рынки антиквариата. Герда! ты часами могла выбирать себе незатейливые египетские украшения, примеряя их по нескольку сразу.
Помнишь, как-то мы нашли на улице заблудившуюся собачку, привели ее ко мне, накормили. Ты сочинила сто объявлений, которые я расклеил на столбах и автобусных остановках моего района, пока ты сидела у меня дома и ждала звонка владельца потерявшегося спаниеля. Когда я вернулся домой, наклеив последнее объявление на двери своего парадного, ты бросилась мне на шею и с радостью сообщила, что хозяин нашелся и мы немедленно должны встретиться с ним и вернуть ему собачку.
А потом умерла твоя старушка-мать и ты переехала ко мне вместе со своим ребенком - трехлетней кучерявой Эльзой. И все в жизни изменилось. Мы не могли оставить дочку дома одну, а на няню у нас не хватало денег. Mногочасовые прогулки, конечно, девочка выдержать не могла.
Мы стали проводить много времени дома, играя с Эльзой, рассказывая ей сказки, смотря фильмы и мультфильмы... Оказалось, что ты совершенно не умеешь готовить, как и я.
Герда! В материнском порыве ты обнимала девочку или подбрасывала ее к потолку. Ты была бесконечно красива. Я не отводил глаз от тебя, когда ты кормила ребенка, умилялся, глядя, как ты пытаешься широко раскрыть свой маленький ротик в ободке больших губ, поднося ложку с кашей к эльзиному личику. За маму, за Виктора-папу!


Герда. Глава вторая.


Эх, Герда, как время скачет! То мы прошлое вспоминаем, то в будущее обращаемся, а Эльза растет.
Помнишь, у нас даже друзья появились - чета Сото из Эквадора: Аннибал и Эмми с двумя детьми эльзиного возраста. Ходили друг к другу в гости на чай-кофе, сангрию...
Герда, то был апрельский вечер, мы уложили дочку спать и пошли под дождем к большой скале, находившейся в парке. Там мы пили вино.
Ты так аккуратно укрепила зонт на дереве, что ни одна капля дождя на нас не упала. И мы оставили зонт висеть, а зажженные свечи гореть, и под дождем побежали домой, захватив пустую бутылку, которую выбросили в ближайшую урну. А когда вернулись домой, то зажгли камин и грелись, зарывшись под одеяло.
Вот и сейчас мы сидим с тобой у камина и обсуждаем Горенцова, его последнюю книгу.
- Какой он наблюдательный, - говорит Герда, - кто бы мог подумать, что если до конца загнуть во внутрь ладони указательный палец и сверху накрыть большим, а затем сфотографировать с коричневой линзой, и кадр увеличить, то получится натуральная пошлятина.
- Да, - отвечаю, - давай так и сделаем, хотя, Эльзу жалко.
- Ты меня любишь, Виктор?
- Как можно не любить мать Эльзы?
- И эльзиного отца - тебя.
- Меня... Пошли в спальню. У меня завтра ранний подъем, как ты помнишь. Точнее, ты иди, а я пока затушу камин.
Герда поцеловала меня и прошлепала босыми ногами по направлению к спальне. Я закрыл вытяжку, и огонь постепенно начал превращаться в угли. Камин угасал. Я стоял, отодвинув оконную штору, наблюдая вторящие камину глазницы соседних домов.
Внутренняя гармония квартиры была малой самодостаточной частицей этого города.



Герда. Глава третья.


Я, Герда, Эльза. Нас нельзя поменять местами. Если бы Герда работала, то я бы целыми днями сочинял стихи для дочери и придумывал новые игры. Если бы я работал, то дамы смотрели бы телевизор и пили чай. Если бы Эльза была немного старше, то она ходила бы в школу, а мы с Гердой шлялись бы по городу до окончания эльзиных занятий.
Но мы живем на проценты от доставшегося мне наследства и особо не жужжим. Вот и сейчас мы совершаем обычную предужинную прогулку по парку. Эльза просит мороженое, но Герда напоминает о предстоящей трапезе. Я до сих пор не пойму как можно "перебить аппетит".
А вот мы и дома. Макароны с сосисками варятся семь минут, четыре из которых приходятся на сосиски. За минуту приготовленное заправляется томатным соусом и сыром. Две минуты перед началом приготовления кипит вода, обогащенная солью и маслом. Итого десять минут. Плюс десять минут на трапезу.
- Эльза, хочешь мороженое?
- Нет, я объелась.
- А что ты хочешь?
- Телевизор.
- А ты, Герда, что пожелаешь?
- Завалиться с книжкой на диван.
И никто не спросит меня. Не спросит никто, чего же моей душе угодно. Поэтому я буду мыть посуду.
- Виктор, завтра в России День Победы. 9 Мая. Праздник.
- Да, дорогая. День победы одного фашизма над другим.
- Зачем же ты так?
- Эльза, кто победил в войне в 1945 году?
- Пап, ты мне еще не рассказывал.
- CCCP. Была такая страна, когда-то. Слава Богу, что ты никогда в ней не жила.
- Виктор, что с тобой, - Герда посмотрела на меня испуганными глазами, - что случилось, милый?
- Ничего, прости.
Я впервые видел ее такой. Впервые, после смерти ее матери. Впервые меня так занесло на повороте.
- Девочки, сыграем в дурака?
- Давай, папа.
- Тогда, мои дорогие, усаживайтесь на ковер, а я пока что принесу карты. Хорошо?
Я пошел в коридор искать обещанное. Ко мне подошла Герда.
- Виктор, ты сам не свой.
- Я не свой, дорогая, я – твой, точнее - ваш.
Мы сели на ковер, и я раздал по шесть карт. Козырь крести - сиди дурак на месте.


Герда. Глава четвертая.


Герда! куда мы стремимся витиеватыми тропинками Центрального и лестничными вертикалями Риверсайд парков, широкими тротуарами Вест Энд и узкими пешеходными тротуарчиками Бродвея, мимо небоскребов и маленьких коттеджей, мимо черных и белых, желтых и коричневых людей? Куда?
Живем днями едиными, улыбками Эльзы и хорошей погодой, беззвездными ночами и вымытыми полами, негромкими шутками и вечерними телепередачами.
Вернулся от бухгалтера. Эльза красовалась перед зеркалом в новеньком платьице, а ты, одетая в рейтузы, в гольфе с засученными рукавами готовила. И радостно стало мне, и грустно. Почему грустно? Мне ведь хотелось поужинать в японском ресторане, а ты забыла...
- Садись, Виктор. Уже почти все готово. Пару минут осталось, - сказала Герда.
- Папа, тебе нравится мое платье? - спрсила Эльза.
- Да, Герда. Да, Эльза. Кстати, а что на ужин?
- Курица в лимонном соусе с пюре. Садись, - сказала Герда.
- Папа, а мы завтра пойдем в кино? Хорошо? – обратилась ко мне опять Эльза.
- Хорошо, Герда. Хорошо, Эльза.
Действительно вкусно. Но мне хотелось сашими.
- Герда, очень вкусно. Но, помнишь, мы же собирались сегодня поужинать в японском ресторане.
- Дорогой, я просто хотела сделать тебе приятное. Сюрприз, так сказать.
- Удалось, спасибо. Я лишь был удивлен. Но на то они и сюрпризы.
- У меня есть еще один. Но это, когда Эльза спать ляжет.
- Мама, что? Что? - запричитала Эльза.
- Станешь взрослой, узнаешь, - ответила Герда.
Да, до вечера. Но завтра - сашими!
Тарелки сложены, дочку уложили спать.
Неужели новая комбинация является сюрпризом, а не тратой денег?


Герда. Глава пятая.


Герда! все так противоречиво! С одной стороны - наша лень, с другой - мои свобода и безделье.
Из-за лени мы отказываемся от многого. Но так ли уж нужна нам эта величина? Много - слишком громоздкое для меня понятие, обширное и пустое. Микромир Нью-Йорка является для меня макромиром вселенной. К тому же, лень, моя лень действия.
Какой смысл превращать это горизонтальное положение бездействия в нравственный онанизм бессмысленного метания за новым ковром-самолетом в отдельно стоящем поезде электрички? Кто был никем, останется ничем.
Герда! мы с тобой случайные наблюдатели безликого сумасшествия окружающего. Почти ангелы.
Пройдя по городу, мы видим глаза, отливающие прозаком, наблюдаем за людьми, неспособными выплеснуть отрицательную и положительную энергию. А придя домой, смотрим в новостях репортаж об очередном убийстве.
Герда! в нашем мирке ничего не происходит. А должно ли? Эльза пошла в школу. Но разве это событие? Герда, пусты ли мы? Ведь влюбленность минутна. Восхищение непостоянно. Причем, мы уже несколько лет вместе. Дружно. Нас трое. Мы - семья.
Герда! почему ты мне раньше не сказала, что находишься в стране нелегально? Зачем я открыл письмо из иммиграционной службы, в котором говорилось о твоей депортации? Ведь появилась необходимость действовать, что-то предпринимать. А мы сильно это не любим. Особенно я.
Я проконсультировался с адвокатом, для чего - не знаю. Ответ знал заранее.
Герда! моя милая брюнеточка с огромными карими глазами!
Эльза! как я рад, что ты похожа на свою мать!
Герда! странно воспринимаются мною тоненькие идентичные кольца на наших, таких непохожих, безымянных пальцах. В Америке обручальные кольца носят на левой руке.
Герда! поженились бы мы, не будь того злочастного письма?



(с) 2001